23 июня – 125 лет со дня рождения Анны Андреевны Ахматовой (Горенко), (1889-1966), русской поэтессы.
Королева серебряного века русской поэзии
В предместье Одессы, 11 июня 1889 года, в семье Горенко родилась девочка, названная в честь бабушки Анной. Аня была шестым ребенком в семье инженер-капитана 2 ранга Андрея Антоновича и Инны Эразмовны. Через два года семья переехала в Царское село, где и прошли детские и отроческие годы будущей поэтессы.
Первые впечатления детства Анны – великолепие царскосельских парков, ипподром, куда ее часто водила няня, и огромное море под Севастополем, где девочка проводила каждое лето. Анне было всего пять лет, когда, слушая учительницу, занимавшуюся с ее старшими братьями и сестрами, она заговорила по-французски, немало удивив родственников. А вот читать она научилась по азбуке, написанной Львом Толстым. Первое стихотворение она написала в одиннадцать лет под влиянием творчества Державина и Некрасова. Стихи этих поэтов наизусть знала ее мать и часто читала своим детям. Начальное образование позволило Анне поступить в Мариинскую гимназию в Царском селе. Училась она достаточно хорошо, но, по собственному признанию, неохотно. Но именно здесь, посещая дом подруги, Валерии Тюльпановой, Анна познакомилась с Николаем Гумилевым. Увлечение четырнадцатилетней девочки красивым юношей вполне понятно – и позже оно переросло в любовь.
Разведясь в 1905 году с мужем, Инна Эразмовна переезжает с детьми в Крым. Год они прожили в Евпатории, и Анна училась в предпоследнем классе гимназии. Закончила гимназию Ахматова в Киеве, у родственников, и стала готовиться к поступлению на Высшие женские курсы при университете. В те времена общество весьма косо смотрело на получение женщинами высшего образования, но тем не менее на курсах преподавали профессора. Учиться Анна начала на юридическом факультете. Огромный интерес студентки Горенко вызвала латынь и возможность читать в оригиналах древних авторов. Её интересовали кодексы и история римского права, но когда начались узкопрофильные предметы юридической направленности, интерес к учебе иссяк.
Во время обучения на Высших курсах Анна активно переписывалась с Гумилевым, пребывавшим в то время в Париже и издающим там на русском языке еженедельник «Сириус». С легкой руки Гумилева в «Сириусе» было опубликовано стихотворение Анны «На руке твоей много блестящих колец». Николай Гумилев неоднократно делал Анне Горенко предложение руки и сердца, но до весны 1910 года согласия на брак она не давала. Венчание влюбленных состоялось под Киевом, в Николаевской церкви (село Никольская слободка). Медовый месяц юная чета провела в Париже, и эта поездка за границу была первой для Анны. В Париже ее восхищало все. Там же Гумилев познакомил ее с Модильяни, и художник сделал карандашные наброски к ее портрету. Париж навсегда остался для поэтессы городом мечты.
После поездки по Францию Гумилевы некоторое время жили в тверском имении матери Николая – Слепнево. К юридическим дисциплинам Анна не вернулась, а стала слушательницей на Высших историко-литературных курсах в Петербурге. В этот период она активно писала стихи, которые позже вошли в первую книгу поэтессы. Контакт с литературными кругами столицы привел Анну в «Башню» Вячеслава Иванова, и это общение сильно повлияло на формирование ее поэтических взглядов. Здесь она познакомилась с Андреем Белым, Федором Соллогубом, Валерием Брюсовым и Александром Блоком. Именно в «Башне» по достоинству оценили ее творчество, хотя руководитель, Вячеслав Иванов, полностью подавлял всех и практически никому не давал высказываться. Именно это диктаторство в отношениях привело к фактическому распаду «Башни», так как молодые поэты не желали попадать под влияние говорливого Иванова. К тому времени символизм уже претерпевал кризис, и вместе с Гумилевым, Мандельштамом и Нарбутом Анна становится акмеисткой.
Как это ни удивительно, Николай Гумилев заявил когда-то своей невесте, что ей лучше заняться танцами. Лишь когда он отправился после женитьбы в путешествие в Африку, Анна написала свою первую книгу, «Вечер», и она была издана в 1912 году под псевдонимом «Ахматова». Ознакомившись с этой книгой, Гумилев оценил поэтический дар жены и сделал это в весьма восторженных выражениях. О своем литературном псевдониме Анна впоследствии писала с юмором, что несколько ошиблась, взяв фамилию своей прабабушки, татарской княжны Ахматовой. Именно это дало литературе русскую поэтессу с нерусской фамилией.
В отличие от своих современников, в частности, Блока, Ахматова не стала создавать в своих стихах «систему символов». Учителем она считала Иннокентия Анненского и так же, как он, в своих стихах легко ушла от изысканности чувств и слога к речи истинно народной, опираясь в то же время на фольклор и мифологию.
Несмотря на напряженные отношения в браке, где два великих поэта, сами, возможно, того не понимая, боролись за первенство, 1 октября 1912 года в семье Гумилевых появляется сын Лев. Это был единственный ребенок Ахматовой. Брак фактически распался в 1914 году, когда Гумилев неожиданно для всех записался в лейб-гвардейский полк добровольцем и ушел на фронт. В том же году выходит второй сборник стихов Ахматовой «Четки», принесший ей славу во всей Российской империи.
В августе 1915 года у Ахматовой умер отец, а сама она подверглась атаке туберкулеза и выехала в Финляндию на лечение. О своем возвращении в столицу России Ахматова писала, что уехала из Петербурга, а вернулась уже в Петроград. В 1917 году увидел свет очередной сборник Ахматовой «Белая стая». Хорошо о стихах этого периода поэтессы сказал Маяковский: «Стихи ее монолитны и способны выдержать любой голос и не дать трещины».
В 1918 году Ахматова разводится с Гумилевым и уже осенью знакомится с Владимиром Казимировичем Шилейко, знатоком Древнего Востока, историком-ассириологом. Она выходит за него замуж и после непродолжительного пребывания в Москве переезжает вместе с мужем в Петроград. К восстановленному после войны «Цеху поэтов» Ахматова не вернулась, уйдя с поэтических позиций акмеизма. Можно сказать, что до развода со своим вторым мужем Анна была отстранена от литературной среды вовсе. Послереволюционные годы были тяжелы для нее. В 1921 году был расстрелян Николай Гумилев. До сих пор неизвестны причины, по которым Ахматова вернулась в литературный мир, начала участвовать в литературных вечерах и публиковаться в периодике. Также в 1921 году вышли два сборника ее стихов – «Anno Domini» и «Подорожник».
В третий раз Анна Ахматова вышла замуж в 1922 году. Ее новый муж – искусствовед Пунин Николай Николаевич. Но еще долгое время Ахматова продолжала посещать Шилейко, нуждающегося в ее заботе.
В 1924 году на стихи Ахматовой накладывается негласный запрет. Наступает многолетний перерыв в публикациях, издаются только ее переводы. Почти двадцать лет люди не видели стихов королевы серебряного века, что было связано не столько с творческим кризисом поэтессы, а с политикой.
1935 год – начало сталинских репрессий. 27 октября этого года были арестованы Лев Гумилев, сын Ахматовой и ее муж, Николай Пунин. Ахматова выезжает из Ленинграда в Москву и пишет письмо Сталину (при помощи М. Булгакова), в котором просит вождя народов облегчить участь своих близких. Участие в хлопотах по этому поводу приняли и Э. Герштейн, Б. Пильняк, Б. Пастернак. Возможно, именно это сыграло роль в том, что муж и сын Ахматовой были освобождены, но в 1938 году Льва Гумилева арестовывают снова. Ахматова впадает в депрессию и пишет цикл стихов «Реквием». Осенью 1938 года Ахматова расходится с Н. Н. Пуниным, а ее сын приговаривается к десяти годам лагерей (через год срок ему уменьшили до пяти лет).
Лишь в 1940 году выходит сборник «Из шести книг», который был подвергнут строжайшей цензуре. Вполне возможно, что вышел он по недосмотру, так как через некоторое время был изъят из всех библиотек.
6 сентября 1941 года фашисты нанесли массированный бомбовый удар по Ленинграду, и в городе начался голод, так как крупнейшие склады продовольствия сгорели. 28 сентября Ахматова самолетом была вывезена из Ленинграда в Москву, а затем в Ташкент, вместе с семьей Корнея Чуковского. В Ташкенте она находилась до весны 1944 года. Вернувшись в Ленинград, Ахматова активно выступала с чтением стихов в госпиталях и на фронте.
Первая половина 1946 года – время неимоверной активности поэтессы. Творческие вечера и неизменный восторженный прием слушателей: казалось, что пришло время триумфа Ахматовой. Но 16 августа выходит постановление об идеологической чуждости Зощенко, Ахматовой и им подобным, в результате которого в печать не пошли уже подготовленные книги. 1 сентября 1946 года Зощенко и Ахматову исключают из Союза писателей. Для поэтессы снова наступают тяжелые времена. Лишь в 1948 году Пастернаку удалось выхлопотать для Анны Андреевны в Литфонде триста рублей… 6 ноября 1949 года в очередной раз арестовывают Льва Гумилева и вновь приговаривают к десяти годам лагерей. Весь 1950 год Ахматова пытается доиться освобождения или хотя бы облегчить участь сына, но безуспешно.
Ахматова пишет стихи к юбилею Иосифа Сталина, и, по настоянию Фадеева, ее восстанавливают в Союзе писателей СССР 19 января 1951 года. В мае того же года она переносит инфаркт миокарда. Жизнь поэтессы совсем не сахарна, и лишь спустя два года после смерти Сталина, весной 1955 года Ленинградский Литфонд выделил Ахматовой в поселке писателей Комарово дачный домик – у поэтессы появилось собственное жилище. Лев Гумилев вернулся из лагерей в апреле 1956 года.
Апофеозом славы Ахматовой можно считать вручение ей премии «Этна Таормина» 12 декабря 1964 года в итальянском замке Урсино. Так мировое поэтическое сообщество отметило пятидесятилетие творческой деятельности Ахматовой. 15 декабря того же года Оксфордский университет присуждает Анне Андреевне степень почетного доктора. Последний сборник стихов при жизни поэтессы вышел в октябре 1965 года. Он называется «Бег времени».
Серия инфарктов и застарелый туберкулез исподволь подтачивали силы знаменитой поэтессы. Она лелеяла огромные творческие замыслы, но осуществиться им было не суждено. Четвертый инфаркт уложил Ахматову в больницу сразу после ее выступления на вечере, посвященном памяти Данте. Из больницы ее перевели в подмосковный санаторий в Домодедово. Чувствовала Анна Андреевна себя хорошо, успокаивала не только своих близких, но и врачей. Но 5 марта 1966 наступила развязка. Во время врачебного обхода состояние Ахматовой резко ухудшилось, и все усилия врачей не принесли никакого результата.
После гражданской панихиды останки Ахматовой были перевезены в Ленинград и отпеты в храме Николы Морского. Королева серебряного века покоится в Комарово.
24 июня - 135 лет со дня рождения балерины Агриппины Яковлевны Вагановой (1879-1951).
Она не была эталоном балерины – небольшой рост, тяжеловатые крепкие ноги, жесткая пластика рук. Но она поняла, на что способно человеческое тело, какими средствами добиться от него грации и точности движений. Ее ученицы позже скажут: «Про тело она знала все».
Агриппина Ваганова родилась 14 (26) июня 1879 года. С детства она грезила сценой. Ее отец Яков Ваганов был капельдинером в Мариинском театре, жалованье небольшое, в семье трое детей, жили небогато. Поступление в училище означало для маленькой Груни Вагановой возможность приобрести профессию и, кроме того, облегчить жизнь семьи – тех учениц, кто успешно сдал экзамены после первого года обучения, принимали в училище на полный пансион.
В десятилетнем возрасте девочка была принята в Петербургское театральное училище по классу балета. У нее не было тех блестящих способностей, обладательниц которых уже в раннем детстве учителя называют «прирожденными танцовщицами», и монотонные упражнения, которые предлагали педагоги, поначалу ее утомляли. Однако безмерное трудолюбие и осмысленный подход к занятиям сделали ее одной из первых учениц в классе. Уже к концу первого года обучения девочка пыталась соединить движения в одно целое, «танцевальный сюжет». Вскоре она вместе с другими ученицами стала принимать участие в спектаклях театра. Особый интерес у нее вызывали репетиции «Лебединого озера». Через много лет она создала свою версию этой постановки.
На выпускном экзамене она получила 11 баллов из 12. В ту пору Агриппине Яковлевне было шестнадцать лет, на сцену брали с семнадцати. Это огорчило Ваганову. Ей пришлось целый год оставаться в училище в роли старшей ученицы. Но еще более обидело ее то, что приглашенный для работы с юными балеринами итальянский педагог Энрико Чекетти почему-то не смог зачислить ее в свой класс, хотя выразил желание видеть в числе учениц. Юная танцовщица, спрятавшись в зале от строгих педагогов, тайком наблюдала за работой знаменитого итальянца.
Она была зачислена в труппу Мариинского театра в качестве артистки кордебалета. Теперь нужно было доказать свое право на маленькие партии – сперва на участие в «шестерках» и «четверках», а дальше на сольные вариации. Ваганова трудилась с такой самоотверженностью, на какую была только способна. Она и не думала разочаровываться в выбранной профессии. Помогал упрямый и независимый характер.
Путь к первым партиям у Вагановой был долгим. Несмотря на то что у нее в работе явно наметились успехи, она, как и прежде, танцевала в «шестерках» и «восьмерках». Она протестовала – и получала взыскания за строптивость. И кто знает, стала бы она знаменитым педагогом, не пройдя через все испытания, которые упорно преодолевала всю свою жизнь.
В эти годы в театре царил ведущий балетмейстер Мариус Петипа. Он приветствовал изящество и женственность на сцене. Отточенный классический танец Вагановой, ее суховатый академизм казался ему бесперспективным, как и сама балерина. Но с особым вниманием следил за успехами Вагановой педагог Николай Густавович Легат.
Он оказал ей помощь в становлении техники классического танца. И чудо свершилось! Ваганова почувствовала, что сумела раскрепостить свое тело, руки, и танец приобрел выразительность. Она показала феноменальное мастерство «полета». Сегодня ее прыжок – уже история балета.
Постепенно репертуар танцовщицы пополнялся небольшими ансамблевыми и сольными партиями, а затем – множеством вариаций в классических балетах, требовавших виртуозной техники танца на пальцах, сильного прыжка, резкой смены танцевальных темпов. В конце концов Ваганова получила от критиков неофициальный титул «царицы вариаций». До сих пор вариации в гран-па балета «Дон Кихот», в па-де-труа теней в «Баядерке», в па-де-труа в «Пахите» и многие другие называют «вагановскими». Со временем она научилась переключать внимание со своего невысокого роста, коренастой фигуры с крупной головой, тяжелыми мускулистыми ногами на свою технику.
Несмотря на неимоверный труд, Ваганова не стала звездой первой величины на балетном небосклоне. Правда, надо признать, что при своих природных данных она достигла максимума. И, что куда важнее, – не простым наращиванием физических нагрузок. Параллельно с тренажом в ней совершалась колоссальная интеллектуальная работа, она познавала возможности человеческого тела, формулировала для себя законы работы с ним, составляла оптимальное расписание занятий.
Ваганова поняла: то, на что не обращали внимания предшественники: корпус, спина, руки – и есть основа, позволяющая добиться полной свободы движения, вращения, прыжков. Мало того, она знала, как распределить силы, как чередовать упражнения, чтобы добиться наилучшего результата, – как стать лучшей балериной в мире. Если бы ей – тело Павловой или Карсавиной! Увы, она знала, КАК СТАТЬ, а они – БЫЛИ лучшими.
Сама Агриппина Яковлевна не раз вспоминала: «Только к концу карьеры я пришла к званию балерины». Непросто складывалась и ее личная жизнь – переезды с квартиры на квартиру, постоянная неустроенность. Она долго жила с женатым человеком, родив от него сына. И хотя этот брак официально не был оформлен, Ваганова была по-своему счастлива. Она любила отставного полковника Андрея Александровича Померанцева.
После рождения сына директор театра В.А. Теляковский по-прежнему не давал балерине сольных партий. Но вскоре ей улыбнулся случай. Ей пришлось заменить больную актрису Тамару Карсавину, исполнявшую вальс в балете «Шопениана». Ваганова провела свою роль блестяще, но в труппу актеров, которая отправлялась в Париж на гастроли, она не была приглашена. И вновь затянувшееся ожидание. Лишь через два года новая роль – Одиллии в «Лебедином озере».
Это был еще один успех. Потом у Вагановой были не раз удачные и не очень удачные образы на сцене. В 1915 году директор театра подписал приказ о ее увольнении на пенсию. Вагановой было всего 36 лет. Она была полна сил и хотела работать. Но со сценической карьерой пришлось распрощаться. Постепенно в Петербурге открылось множество хореографических школ. Ваганова стала преподавать в школе Балтфлота, которой руководил сторонник классического танца А.Л. Волынский.
Со временем ей пришлось взять в семью двух детей своей умершей сестры. Вскоре после 1917 года Померанцев, подавленный событиями в стране, покончил с собой. Перед угрозой голодной смерти, когда все исчезло – пенсия, продукты, дрова, – Ваганова соглашалась на любую работу, выступала с концертами, за которые платили хлебом и картошкой.
«Великий исход» артистов балета из России опустошил театральные сцены Петрограда и Москвы, но в то же время наполнил свежими силами различные эмигрантские балетные труппы, которые возникали в это время по всему свету – от Константинополя до Берлина, от Парижа до Харбина, от Чикаго до Загреба, от Каунаса до Шанхая. К счастью для России, в Петрограде осталась балерина-пенсионерка Агриппина Ваганова, ставшая во главе хореографического училища. Не будь ее, советского балета, возможно, вовсе не существовало бы…
В штат балетного училища Ваганову взяли в 1921 году. Было холодно и голодно, занимались в кофтах и платьях. Но Ваганова была счастлива. Как-то в классе появилась невзрачная на первый взгляд миниатюрная блондиночка. Педагог предложила ей несколько упражнений. Потом – еще. И все это девочка выполнила с удивительной легкостью. «Я чуть не вскрикнула от восхищения», – вспоминала позже Агриппина Яковлевна. Это был переломный момент в истории балета: Ваганова обрела ТЕЛО – то, которого так не хватало ей самой, с помощью которого она могла создать величайшую балерину в мире. И создала. Имя этого чуда – Марина Семенова.
А потом были Галина Уланова, Татьяна Вечеслова, Ольга Иордан, Наталья Дудинская, Алла Шелест, Алла Осипенко, Ирина Колпакова, Фея Балабина, Елена Тангиева – всего Ваганова воспитала двадцать девять выпусков.
Как знать, возможно, если бы Ваганова изначально была бы более одарена от природы, она не стала бы столь вдумчивым педагогом. А при сложившемся положении вещей и при ее упорном характере и постоянном стремлении к самосовершенствованию ей приходилось тщательно анализировать все движения, расчленять их на составные части, внимательно выискивать собственные ошибки и пути их преодоления. Методика Вагановой вырабатывалась в ее неустанной работе над самой собой, именно поэтому впоследствии она могла сразу заметить недостатки своих учениц и объяснить им возможности их устранения.
Одной из особенностей системы Вагановой было то, что если прежде основным методом был показ, то она каждое движение объясняла. Да и зачем было показывать: она хотела совершать все движения – но не своими, а их руками и ногами, выпрямлять не свою, а их спину, поворачивать не свою, а их головки. Показы были – но совсем другие: когда ученица ошибалась, Ваганова карикатурно передразнивала ее. Ей было нетрудно подражать им, ведь это были ее тела. Зато уж когда хвалила – это значило, что девочка действительно добилась важного успеха.
Как однажды сказала в одном из интервью Майя Плисецкая: «У Вагановой были «фантастические» мозги. Она видела сразу, в чем дело. Она никогда не говорила ученице: «Попробуй так!» Она требовала: «Надо так». Она для меня Микеланджело в балете.»
В первые годы советской власти официально обсуждался вопрос ликвидации балета как искусства, «чуждого пролетариату». Ваганова мечтала сохранить классический балет. Как показало время, она была права. Но сиюминутные «новшества» выдвигали вполне авторитетные балетмейстеры. И если в двадцатые годы было важно сохранить классическое наследие, то в тридцатые главной задачей стало создание современного репертуара.
С 1931 по 1937 год Ваганова возглавляла балетный коллектив Академического театра оперы и балета. За это время были созданы спектакли «Пламя Парижа», «Бахчисарайский фонтан», «Утраченные иллюзии», «Партизанские дни», новые редакции балетов «Лебединое озеро» и «Эсмеральда». В этих спектаклях утверждался и отшлифовывался исполнительский стиль танцовщиков. «Не надо быть особым знатоком в области балета, чтобы заметить на спектаклях нашего театра у всех – от артисток кордебалета до ведущих балерин – нечто общее в манере исполнения. Единый стиль, единый почерк танца, проявляющийся ярче всего в гармоничной пластике и выразительности рук, в послушной гибкости и в то же время стальном апломбе корпуса, в благородной и естественной посадке головы – это и есть отличительные черты «школы Вагановой», – писала в воспоминаниях о своем педагоге Наталья Дудинская.
Опыт Вагановой был признан и воспринят другими педагогами, а её ученицы постепенно распространили её методику по всей стране. Выход в свет книги «Основы классического танца» сделал метод Вагановой достоянием всего мира – книга выдержала множество изданий и была переведена на разные языки.
В 1937 году Ваганову освободили от должности руководителя Кировского (ныне Мариинского) театра, не дав достойно проявить себя, и предложили место в родном хореографическом училище. Ваганова, подавляя горечь и обиду, с энтузиазмом включилась в уже хорошо известное ей дело.
С начала войны она работала в Ленинграде, потом в Перми. В 1943 году ее вызвали в Москву, присвоили звание профессора хореографии и. направили в Большой театр. Она согласилась, но при условии, что со временем вернется в родной Ленинград.
Через год Ваганова была уже в своем училище. Последние выпуски давались Агриппине Вагановой нелегко. Она болела, все больше времени проводила в больнице. Она не могла, как прежде, выйти на поклон к зрителям, присутствовать на выпускных вечерах своих учениц.
5 ноября 1951 года Вагановой не стало. Во время прощания с ней звучало адажио из «Лебединого озера».
В 1957 году Ленинградскому хореографическому училищу (ныне Академия русского балета) было присвоено её имя.
